Рейдер - Страница 5

— Кто мы?

— Я, сэр Таксфорд и вот этот парнишка, — Виктор кивнул в сторону Кэвина. — Больше я сейчас никому доверять не могу. Таксфорд-же, как я уже говорил, честен до идиотизма, а мальчик уже доказал, что готов ради принцессы на смерть. Это, знаете ли, дорогого стоит.

— А твои мальчики?

— Кто сказал, что они не замешаны? Нет, моих учеников, конечно, не купишь, но, в конце концов, среди них немало юных идеалистов, мечтающих прославиться на поле брани. Так что, из самых лучших побуждений, многие из них искрошили бы принцессу в мелкие кусочки и, со своей точки зрения, поступили бы честно и правильно.

— А люди сэра Таксфорда?

Виктор молча сунул руку в кожаную сумку, стоящую около его стула, выудил из нее тяжелую рыцарскую перчатку и протянул ее Таксфорду:

— Узнаешь?

— Сэр Генри? — Таксфорд удивленно поднял глаза.

— Да, он ждал в засаде и первым приказал открыть по мне стрельбу. Будь у них вместо арбалетов луки — и все, мне крышка.

Таксфорд заплакал. Было странно видеть, как огромный, немолодой уже мужчина не может, да и не пытается сдержать слез. Король мрачно посмотрел на Виктора:

— Послушай, разве нальзя было обойтись без этого?

— Без чего этого?

— Разве нельзя было оставить его в живых?

— Кого, сэра Генри?

— Да, его.

— А кто сказал, что он умер?

Король удивленно вскинул брови.

— Но ты же сам сказал…

— Я его не убивал, — фыркнул Виктор. — Я сказал, что в отряде были лучшие бойцы и я потерял время, пока их убивал. Кто вам сказал, что сэр Генри — из лучших?

— М-да-а… — Король на несколько секунд смешался. — И где же он теперь?

— Не знаю. Наверно, во весь опор мчится к границе. Да вы не волнуйтесь, я сам ему это посоветовал. А через два-три месяца, когда вы остынете малость, он вернется. Так будет лучше, а то попадет пацан под горячую руку, срубите вы ему, ваше величество, глупую башку с широких плеч и сами потом не рады будете.

Король несколько секунд подумал и согласно кивнул, а потом негромко буркнул:

— Но ты его хоть допросил?

— Конечно. Абсолютно зря, правда — главой заговора он считает себя.

— Да, этот юнец никогда не отличался умом.

— Именно так. Кто-то использовал его, как игрушку, а чтобы легче было им крутить, наговорил ему три воза арестантов. Пацан надулся, как индюк — и дулся до тех пор, пока я не отхлестал его по щекам. К сожалению тот, кто связывал его с настоящими заговорщиками был в том же отряде и к моменту нашей беседы уже умер.

Все несколько секунд помолчали, потом выпили тягучего красного вина и закусили. Кала уже обратила внимание на то, что, хотя вино лилось рекой, а закуски здесь стояли самые изысканные, но мужчины налегали в основном на простые и полезные блюда — мясо, сало, рыбу — и почти не пьянели.

Первым нарушил молчание король:

— А что там наш пленный? Все еще молчит?

Сэр Таксфорд отреагировал только после того, как Виктор ткнул его локтем в бок. Секунд пять, оторвавшись от тяжких дум, он мучительно соображал, о чем же был вопрос, а потом кивнул утвердительно:

— Молчит, сволочь. Может, действительно ничего не знает и использовали его втемную, а может, боится своих нанимателей больше, чем нас со всеми палачами. Если верно второе, то это само по себе о многом говорит.

— Ну это мы сейчас проверим! — Король хлопнул в ладоши и зычно скомандовал: — Привести сюда этого… который на дорогах шалил!

Приказание было выполнено незамедлительно. Главаря разбойничьей шайки буквально приволокли в залу и бросили на пол — стоять он уже не мог.

— Ты, мерзавец, выбирай: или говоришь, кто тебя нанял, или твоих родственников вырежут до пятого колена, а с тебя сдерут шкуру.

Пленный несколько секунд лежал неподвижно, а потом медленно поднял голову. Взгляд его был наполнен болью и ненавистью так, что казалось, будто он готов испепелить все вокруг. Зубы его явственно скрипнули, но он не издал ни звука. Таксфорд пожал плечами:

— Вот видите, ваше величество? Над ним трудились лучшие мастера своего дела — и ноль эмоций. Может, лучше сразу повесить его?

— Нет, погодите, — Виктор встал из-за стола. — Я попробую сам с ним потолковать.

— Магия? — с интересом спросил король.

— Наука, — ответил Виктор не оборачиваясь и достал из кармана небольшой медальон на тонкой цепочке. — Но сейчас это непринципиально…

Было заметно, что профессору тяжело. Несмотря на то, что специально в честь его приезда силу тяжести в Академии уменьшили с двойной до полуторной, ему все равно было неуютно. Даже молодым курсантам, прошедшим самые строгие медицинские комиссии, в первые дни на станции приходилось несладко, а если человеку далеко за сорок и он страдает избыточным весом и одышкой….Словом, тяжко было профессору психологии на орбитальной станции Академии космической межпространственной разведки России. Однако он держался и держался неплохо — в конце концов, он был человеком долга и готовился выполнить свой долг (читай, отработать двухгодичное жалование, положенное ему в качестве премии за одну-единственную недельную командировку сюда).

— Итак, господа курсанты, я прекрасно понимаю, что вас готовят воевать и выживать в любых условиях. Поэтому вы уважаете оружие, а на всякие побочные курсы типа философии и прочей педагогики стараетесь терять как можно меньше времени. Однако помните, ребята: при грамотном использовании гипноз, например, — не менее грозное оружие, чем нож или пистолет. Так что готовьтесь к трудному курсу, ребята. Поблажек вам не будет, я не прощу себе, если кто-то из вас погибнет, потому что в руках его не окажется именно того, что нужно здесь и сейчас.